Annotation

С отцом моей дочери мы находимся в прекрасных отношениях. Живет он за тысячи километров, алименты присылает вовремя, никогда не забывает о днях рождения, в мою личную жизнь и воспитание Полины не лезет. Так было до этого дня.

— Снежок, привет. У тебя вечером какие планы?

От звука знакомого голоса каблуки вонзаются в асфальт. Почему Роберт это спрашивает? Он приехал в наш город?

— Как насчет ужина в семь вечера? Втроем. Ты, я и дочка.

— А чем тебя прошлый график не устраивает? — сиплю я. — Раз в полгода?

— Мы ведь договаривались, что ты не станешь препятствовать нашим встречам. —

в его тоне отчетливо слышится металл. — Я приехал по работе и хочу проводить больше времени с дочерью.

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

Послесловие от автора

1

— И в кого у тебя они такие густые, а, крольчонок? — любовно и не без зависти я поглаживаю русые локоны Поли, сплетая их в увесистую косу. — Уж точно не в меня. Через пару лет сможешь запросто стать звездой в рекламе шампуня. Я тогда сразу уволюсь с работы и буду целыми днями торчать в спа и массажных салонах. Правда потом меня скорее всего посадят за эксплуатацию детского труда, а тебя заберут в приют.

— Лучше обойдемся без рекламы, — с поистине самурайским спокойствием отзывается дочка, привыкшая к моему странному юмору. — Не переживай, у тебя тоже красивые волосы. Мама Фредерики свои каждую неделю в салоне красит, чтобы стали такими же белыми.

— А вы Фредерику всегда полным именем называете или есть сокращенное?

— Я иногда зову ее Федя.

Меня даже передергивает немного. Бедная девочка.

— Видишь, как здорово, что твоя не блещущая фантазией мама назвала тебя простым русским именем Полина. Потому что никто не назовет мою дочь Федей.

— Спасибо большое, мамочка, — обернувшись, Поля оскаливает мелкие белые зубы в озорной улыбке. И даже реверанс отвешивает, актриса.

Не в рекламу ей нужно, а в театр или в кино. Она бы точно зрителя покорила своей развитостью и непосредственностью. Несмотря на нашу двадцатилетнюю разницу в возрасте, Полина уже куда старше и мудрее меня.

— Шоколадку я тебе в рюкзак положила. И пожалуйста, ешь то, что дают в садике. А то соседи посмотрят какая ты худенькая и пожалуются в органы опеки.

— И меня снова заберут в приют, — скорбно заключает дочь.

— Видишь, даже и подсказывать не пришлось.

Завязав кончик косы ярко-розовой резинкой, я разворачиваю дочь к себе и жадно прижимаюсь к ее щеке губами. Жадно, потому что люблю ее так сильно, что всякий раз борюсь с потребностью обнять и никуда не отпускать.

Колизей, Тадж-Махал, Пирамиды Гизы — ничто в сравнении с девочкой, с криками выбравшейся из меня пять с половиной лет назад. Поля и есть мое восьмое и самое главное чудо света.

— Заберу тебя в пять, — обещаю я, поглаживая ее худенькие плечи. — А вечером у нас с тобой, кстати, планы. Будем печь штрудель.

— Только чур яблоки ты сама чистишь, — безапелляционно заявляет Полина, глядя на меня своими шоколадными глазищами. У нее и ресницы под стать волосам — длинные, густые, загнутые, будто наращенные. Это богатство ей, к сожалению тоже досталось не от меня, а от отца.

— А ты чем тогда будешь заниматься?

— Я займусь тестом.

Моя дочь точно гений. Тесто-то мы берем покупное.

Еще минут пять провозившись за завязыванием шнурков, недавно освоенным Полиной, мы наконец загружаемся в мой крошечный Фольксваген и катим в детский сад. Ох, сколько слез было пролито с того дня, как Полина впервые вошла в его двери. Правда не ее, а моих. Начитавшись жутких историй на мамских форумах, я дико переживала, что чей-то невоспитанный отпрыск начнет ее обижать, и тогда мне неизбежно придется его отлупить. А чужих детей, говорят, лупить нельзя.

Правда Полина и тут избавила меня от забот. В садик она ходила с удовольствием, и к моему стыду и тайной гордости, в первую же неделю сама накостыляла какому-то сопляку, посмевшему назвать ее тощей.

— Ну все, беги, — бережно погладив русый пушок на лбу дочери, я подталкиваю ее к дверям садика. — Если минут на пятнадцать задержусь, ты же не будешь бить тревогу?

Поля презрительно морщит нос. Мол, что, в первый раз? За кого ты меня принимаешь?

Убедившись, что голубой рюкзак очутился внутри здания, я бешено бью по газам. Потому что жутко опаздываю. Наверное, спешка — это обычное состояние любой матери, чей ребенок не успел сменить молочные зубы на коренные. В особенности если эта мать воспитывает чадо одна.

— Да, Ирина Петровна, — зажав телефон плечом, я маневрирую между неспешно плетущимися машинами. И ведь едут и не торопятся. Неужели ни детей, ни работы нет? — Я скоро буду. Пробки небольшие… Да, да, я вчера им звонила. Сказали, что перед праздниками долг по последним накладным оплатят… Да, пять минут и я к вам зайду.

Вот уже два года я тружусь менеджером в фирме, продающей образовательные услуги: тренинги, дополнительное обучение, курсы, семинары. Заниматься этим мне нравится, особенно с учетом того, что моя первая должность включала в себя униформу, идентичную костюму на Хэллоуин: клетчатая юбка, передник и блузка с буфами. Будучи студенткой, я подрабатывала официанткой в пивном пабе.

Машину ставлю сразу на два парковочных места. Такую наглость у нас в офисе позволяют себе только два человека: я и генеральный директор. Генеральный — потому что ему можно все, я — потому что паршиво паркуюсь и вечно опаздываю.

Щелкнув кнопкой сигнализации, не глядя прикладываю к уху вновь зажжужавший телефон. Утром понедельника его можно к нему приклеивать.

— Здравствуйте, слушаю, — чеканю воодушевленно, чтобы продемонстрировать собеседнику свой деловой настрой.

— Снежок, привет, — раздается голос, от звука которого каблуки вонзаются в асфальт игла — в ягодичную мышцу.

Просто я совсем не ждала его звонка.

— Привет, — бормочу я, уставившись в глянцевые носы своих туфель. Хорошие. Я их по большой скидке купила, а им второй год сноса нет.

— Отвлекаю?

— Нет, — отвечаю я уже тверже и, отмерев, семеню крутящимся офисным дверям. — По-какому поводу так рано? Случилось что-то?

На самом деле, с Робертом, отцом Полины, мы находимся в прекрасных отношениях. Живет он за тысячи километров отсюда, алименты присылает вовремя, никогда не забывает о днях рождения, в мою личную жизнь и воспитание дочери не лезет. И даже называет меня ласковым Снежок, как повелось с первых дней нашего знакомства — это из-за моих аномально светлых волос. Поэтому я не понимаю, почему моя первая реакция — ему нахамить.

— Можно и так сказать. У тебя вечером какие планы?

— Неужели ты меня на свидание по скайпу собрался пригласить? — шутливо парирую я, кивком приветствуя охранника на входе. — Твоя вторая половина против не будет?

— Кстати, отличная идея про свидание, — в тон отвечает Роберт, проигнорировав мой последний вопрос. — Как насчет семейного кафе на площади в семь вечера? Втроем. Ты, я и дочка.

Я снова врастаю в пол и снова пялюсь на туфли. Если я правильно поняла, Роберт действительно предлагает увидеться. То есть он сейчас в нашем городе?

— На Озоне новое поступление ковров-самолетов?

— Распродажа в S7, — усмехается он и резко становится серьезным: — Я прилетел по работе, Рада. Пока не знаю, насколько. Хочу воспользоваться моментом и провести побольше времени с Полинкой.